Среди приглашенных на день рождения моего друга оказалось несколько ребят, увлеченных горными лыжами. В такой компании любой разговор, в конце концов, сводится к излюбленной теме. Я не решился участвовать в этих беседах, хотя они и вызвали у меня свои личные ассоциации. А когда один из друзей с азартом стал рассказывать о своей знакомой, которая начинала кататься еще на деревянных лыжах с ботинками из кожи, на меня нахлынули воспоминания…

   Далекий уже 1986 год. Я впервые лечу в Армению в составе туристической группы. Нас чуть больше двадцати человек. Все с интересом приглядываются друг к другу. Мне тоже хочется понять, с кем придется провести две недели в горах.

   Люди, в основном, друг с другом не знакомы. Вот компания человек из пяти, все громко и вызывающе смеются и оживленно общаются друг с другом (на лыжах я их так и не увидел, а их "веселое настроение" улетучилось только после того, как закончились деньги). А вот женщина, приятная на внешность и держащаяся особняком (это бывшая жена руководителя группы, он не перестал заботиться о ней, хотя давно уже имел другую семью). Знаю, что разглядывать людей неприлично, но ничего не могу с собой поделать - этих двух дамочек нельзя не заметить: стройные фигуры, выхоленные лица, одеты со вкусом и фантазией, но совсем не по-спортивному, и видно, что их совершенно не смущают взгляды в свою сторону.

   Обращаю внимание на двух молодых ребят, про себя называю их студентами. Они постоянно о чем-то беседуют, что-то обсуждают и доказывают друг другу. Руководитель группы, едва ли старше меня, но преподносит себя уж больно значимо и солидно, похоже, что он привык к такому поведению, для него это норма. Остальных уже не помню.

   С лыжами всего несколько человек. Особо выделяется пожилой мужчина, одетый в настоящий утепленный спортивный костюм, с лыжами в фирменном чехле. Еще четыре пары лыж стоят рядом со спортивными сумками, пожалуй, и все. Это вселяет некоторое спокойствие. Нас, которых без лыж, больше.

    Самолет приземляется ранним утром. На улице еще темно. Аэропорт "Звартноц". Армения.
   Никто еще не слышал о Карабахе, но достаточно хорошо знали Армянский коньяк, озеро Севан, минеральную воду Арзни, Дилижан, высокогорный курорт Цахкадзор…

   Нас ожидает большой туристический автобус, "Львовский", так их тогда называли. Приятно удивил салон машины: чистота и свежесть везде и во всем. Кресла, как в самолете, с белыми накрахмаленными подголовниками. Звучит тихая музыка, поет Челентано. Свет не горит, а на кабине водителя гирлянды из разноцветных лампочек мигающих в такт музыки. Сразу видно, что для водителя это не машина для перевозки людей и грузов, а нечто большее, у этого автобуса есть душа. Ну что же, все начинается очень недурно.

    Плавно покачиваясь, машина выезжает на трассу. За окном уже начинает светать. Ехать предстоит не очень долго, всего километров 50-60.

Вот мы и прибыли на место. Жить предстоит в профилактории какого-то завода. Нам рассказывают, что недалеко всесоюзный спортивный комплекс, там есть бассейн, тренажерный зал, какие-то достопримечательности… Но я приехал в горы…

   Размещаемся, быстро завтракаем и отправляемся изучать окрестности. Современного инвентаря в пункте проката уже нет. После недолгих переговоров работающий там шутник, узнав, что я никогда не катался на горных лыжах, предлагает мне деревянные "ретро", с металлическими кантами из стального уголка и кожаные ботинки: "Я сам начинал кататься на таких...". Денег за прокат он не взял.

   Вот эти лыжи и вызвали у меня те самые воспоминания. Что собой представляли крепления, я так и не смог вспомнить. Зато ботинки помню хорошо. В них было очень удобно ходить, и они ничем не отличались от грубых военных ботинок.

   С гор я катался с детства, крутых спусков с трамплинами не боялся, но все это я делал на обычных беговых лыжах. А нынешнюю свою экипировку я видел только у охотников, отправляющихся в тайгу.

    Ноги свободно болтались в ботинках, как и сами ботинки в креплениях. Начав осторожно спускаться с горы я почувствовал, что ничего сложного и нового в этом процессе нет. С удовольствием откатался несколько часов, постоянно наращивая сложность мар-шрутов для спуска.

    Проезжая мимо "пеших спортсменов", вместе с которыми я приехал в горы, я стал замечать странные взгляды в свою сторону. Но только на следующий день я узнал, почему.

Наша группа делилась на тех, кто никогда не катался на горных лыжах и на тех, кто уже пробовал это делать (некоторые даже считали, что они умеют хорошо спускаться с гор). Особняком стоял ЛП, тот самый "старичок", который на самом деле катался довольно неплохо, но совершенно не афишировал это, он приехал сюда ради своего удовольствия.

    Те, кто никогда не катался на горных лыжах, и уже зачислив меня в свой лагерь, были раздосадованы.
    Другие, которые хорошо знали теорию и считали, что умеют кататься, никак не могли понять, почему я так резво спускаюсь с горы, не падаю, а в моих движениях нет ничего похожего на те приемы спуска на горных лыжах, которые описываются в книгах.
И только ЛП, отведя меня в сторону, ненавязчиво предупредил, что когда я встану на настоящие лыжи с жесткими ботинками, мне надо быть осторожным.

    Потом я не раз вспоминал этот совет, особенно, когда местные спасатели везли на санках, напоминавших металлическое корыто, очередного "отдыхающего", переоценившего свои возможности.

   Несмотря на огромную, как мне тогда казалось, разницу в возрасте, мы с ЛП сблизились. Я слушал его рассказы о походах, о водных и горных лыжах и по-хорошему завидовал. К тому же оказалось, что мы живем на соседних улицах, он оставил мне свой телефон и пообещал подарить лыжи, на которых он катался раньше. Здесь он катался на "Rossignol" и я не раз замечал, как смотрели на его экипировку лыжники, понимавшие в этом толк.

    Приехав домой, я так и не позвонил ему. Я не мог принять такого подарка. Только со временем, когда самому пришлось освобождаться от уже ненужных, но по-прежнему дорогих мне вещей, я понял, что этот жест был больше необходим ему, чем мне.

    Выбросить, или за бесценок продать вещи, с которыми связан определенный этап жизни, достаточно нелегко. А когда отдаешь и знаешь, что вещь еще послужит и будет приносить пользу какое-то время, делаешь все это с удовольствием. И очень важно решить, кому ты доверишь свое "сокровище".

    Недели через две после возвращения с гор мы случайно встретились и он напомнил, что ничего не изменилось и он ждет меня. Вот так я стал обладателем настоящих ярко-желтых лыж "Polsport".

    Уже через два дня все встало на свои места. Оценив мою неприхотливость и настойчивость, шутник-армянин специально для меня приберег самые лучшие из возвращенных в прокат лыж.

    В новых лыжах все было по-настоящему. Было немного неудобно, но я же чувствовал себя почти профессионалом! Я не помню подробностей первого спуска на этих лыжах. Осталось только ощущение полета и недоумение: "Почему же я не упал и не сломал себе шею?".

    Пришлось начинать все с самого начала на радость таким же, как я дилетантам. За две недели я кое-чему научился, в том числе и падать. Но воспоминания о ТОМ спуске еще долго не могли выветриться из моей головы.

    Но был и второй случай, когда я не смог предвидеть развитие событий. Уже перед самым отъездом, ранним утром, а было уже начало апреля, мы поднялись на самую верхнюю станцию подъемника. Днем во всю светило солнце, снег был мягкий и вязкий, а ночью подморозило и довольно значительно. Верхний слой снега за ночь превратился в лед, что опасно не только для новичка. Но и в этот раз мне повезло. Кроме как везением, ничем другим это не могло быть.

   Несколько слов о местном колорите.

    Армяне, те армяне, так и остались для меня загадочными людами. Они были добрые, общительные, с неповторимым чувством юмора. Я вспоминаю заезд в профилакторий, в котором и мы жили, на субботу и воскресенье работников завода. Мужчины в черных тройках, женщины в вечерних платьях, дети, наряженные, как с картинки. Вежливые, обходительные и доброжелательные люди… без материальных проблем. Где бы, за что они не расплачивались, обязательно демонстративно доставался раздувшийся от денежных купюр кошелек.

    Видно предпринимательская жилка всегда была у них в крови.
    Контролер, у входа на подъемник, приветствует тебя, шутит, интересуется здоровьем всех твоих родных и знакомых. Ни для кого не секрет, что билет на подъемник, который ты покупаешь в кассе, вернется туда же и будет опять продан, и опять… пока не потеряет "товарного вида". И тогда, он будет демонстративно разорван на множество мелких кусочков и отправлен в урну.
В кинотеатре опять те же самые лица, и та же самая круговерть с билетами.

    Вечером, в день приезда всей группой идем в ресторан- отдельно стоящую "стекляшку" метрах в пятистах от профилактория. Заказ делаем заранее, без особого шика. Сейчас уже трудно вспомнить, сколько стоило это мероприятие (доллар еще не стал национальной валютой), но не больше 10-15 рублей с человека. В Армении я понял, что обычные правила математики там не действуют. Нас обслуживали два официанта, несколько человек работали на кухне, играл ансамбль. За весь вечер в ресторан больше никто не зашел. Только за столиком при входе несколько стариков весь вечер играли в карты, ничего не заказывая ни из еды, ни из выпивки. Не могли ни музыканты, ни работники ресторана разбогатеть на полученные деньги.

    После окончания вечера к нам подходит один из музыкантов и доступно объясняет, что не хочет конфликтов и поэтому заранее интересуется, есть ли у нас в группе "свободные" девушки. Его аргументы настолько убедительны, что никто не решается обойтись с ним после этого грубо. "Я сегодня уже не успею попасть домой в Ереван, придется ночевать здесь. А уснуть я могу только с женщиной. У меня прекрасная семья, я очень люблю свою жену, она не работает, у нас двое детей…у них нет никаких материальных проблем…".

   На следующий день, окончательно оценив обстановку, пропали две дамы, которые будоражили своим присутствием всю мужскую часть группы. Вспомнили о них только в аэропорту на обратной дороге. На взлетную полосу лихо въехала роскошная машина (на такие машины тогда и в Москве обращали внимание), из них вышли наши знакомые с пышными букетами роз, загоревшие, похорошевшие и отдохнувшие…

    В память об этой поездки у меня остался единственный слайд, позже подаренный мне ребятами- студентами - Димкой и Алексеем. С ними у меня были общие интересы. Мы были РАДИОЛЮБИТЕЛЯМИ, а это даже больше, чем родственники. Вечерами мы играли в настольный теннис и разговаривали:

- А ты "вот это" пробовал собирать?
- Да, но не советую, там придется многое дорабатывать…
- А … на … заменить не пробовал?
- Пробовал, бесполезно…
- Пробовал, бесполезно… - Лучше посмотри, как это сделано у ….

    Но настоящим открытием при общении с этими ребятами стало для меня наблюдение, что люди могут по-разному глядеть на одни и те же вещи. Димка до этой поездки ни разу по-настоящему не держал теннисной ракетки в руках. Лешка в пинг-понг играл неплохо и у него был талант (именно талант!) видеть и объяснять действия и ошибки партнера. В результате за две недели Димка научился довольно сносно играть. По крайней мере, он уже не допускал грубых ошибок, которые всегда были спутниками игроков "дворовой" школы, оттачивавших "мастерство" на столах, сделанных из рассохшихся досок. "Попробуй повернуть ракетку при этом ударе градуса на три", - сказал он мне. До сих пор я использую в игре этот прием, удивляясь простоте и осмысленности того совета.

    Все рано или поздно заканчивается. Закончилась и эта поездка. После возвращения домой несколько раз предпринимались попытки всем вместе собраться в Москве, но безрезультатно.

    А у меня остался слайд, воспоминания и глубоко запавший в сознание запах свежего горного воздуха.

    Горнолыжником я так и не стал. Покатался две зимы на местных подмосковных склонах и увлекся другими делами. Но почему-то, приходя в ближайший к дому лес, чтобы пробежаться на лыжах, всегда оказываюсь на небольшой горке, оборудованной бугельным подъемником, и обязательно стою там несколько минут, наблюдая за мельтешением ярко одетых людей, катающихся на красивых горных лыжах и сноубордах.
А лыжи по доброй традиции перешли к другому человеку.

    А в разгар перестройки с ее конверсиями мне пришлось несколько раз летать в Ташкент. На нашем предприятии активно прорабатывалась идея завалить, с помощью узбекских товарищей всю тогда еще большую страну персональными компьютерами. Сейчас я достаточно ясно понимаю, кому и зачем был нужен этот проект. Но у меня от этих поездок осталась память о Чимгане. Я делал все возможное и невозможное, чтобы хотя бы на час попасть туда, забраться на подъемнике в горы и вдохнуть свежего горного воздуха.

© anzav 2003